Судный день - Дмитрий Дегтярев

казалось нет ни одного места. В VIP-ложе наверху за стеклом наблюдали президент клуба, два члена совета директоров, и мэр Нового Орлеана. Шон почувствовал, как у него вспотели ладони. Прошлый сезон был крайне неудачным. Команда под его руководством заняла в конференции лишь десятое место – далеко от плей-офф, даже от вайлд-кард, хотя сезоном ранее доходила до финала конференций – тоже под его руководством. Совет директоров подобными результатами был крайне недоволен. Они даже не стали ждать предсезонных матчей, решили устроить выставочный, и уже от его результата отталкиваться. Так, что, его контракт напрямую зависел от того, обыграют они Аризону или нет.

Шон медленно выдохнул. Команды были уже на поле, держа шлемы в руках и подняв вверх головы, слушали как мальчик исполняет гимн страны. Шон и сам с замиранием сердца, слушал этот великолепный детский голос, произносящий:

«…And the Star-Spangled Banner in triumph shall wave o’er the land of the free and the home of the brave!»

Голос стих, трибуны одновременно взорвались аплодисментами. Более минуты продолжались овации. В это время микрофон, за которым стоял мальчик унесли, а игроки рассредоточившись замерли в ожидании.

Итак, момент истины.

Свисток!

Центральный игрок команды Нью-Орлеан Сэйнтс с 30-ярдовой линии сильно отправил мяч в сторону соперника. Квотербек поймал мяч.

– Пас, Сэму! – закричал Шон. – Пас Сэму!

Вместо этого Дэн побежал с мячом вперед.

В следующее мгновение его вытолкнули за пределы поля.

Свисток.

Шон схватился за голову.

Аризона Кардиналс начала атаку.

К концу первой четверти на табло горело 14:0, а Шону казалось, что он охрип до конца своей жизни. Гандикап можно было отыграть, при условии, что они стали бы Грин-Бей Пэкерс в их лучшие годы, но то, что сейчас творилось на поле – избиение младенцев, не иначе.

Шон сложил руки рупором, чтобы дать новые указания, но остановился.

Земля под ногами задрожала. Сначала это была мелкая дрожь, словно под ними проходил состав метрополитена, затем почва содрогнулась так, что он еле удержался на ногах.

Глухой звук под землей, звон бьющегося стекла, скрежет металлических конструкций. Игроки обеих команд в нерешительности остановились посреди поля.

– Уходим! – сквозь крики толпы Шон пытался докричаться до команды, указывая рукой на под трибунные помещения. – Живо! Уходим!

Глухой подземный гул нарастал. Люди в паники бросились с трибун, наталкиваясь друг на друга, толкаясь, отбиваясь. Кто-то выбежал на поле, стараясь достичь противоположного более свободного выхода.

В этот момент земля содрогнулась и застонала словно в мучительных судорогах. Шон схватился за поручень, чтобы не упасть. Земля ходила ходуном. В воздухе повисла пыль.

Шон, что есть силы подтягивался по поручню, пытаясь добраться до коридора. Он слышал позади себя рев многотысячной толпы, который только увеличивался. Отчаянные крики, плач, вопль – в один момент он стал похожим на единый вой. Шон задыхаясь обернулся, и замер.

С огромной скоростью футбольное поле исчезало, в преисподней. Земля поглощала его, заглатывая в гигантскую бездну.

Он видел, как Дэн, держа в руке мяч бежал, что есть силы, перескакивая через трещины и разломы, а позади него под рев толпы, и грохот падающих опор, поверхность исчезала в темноте.

– Быстрее! – закричал Шон. – Дэн! Быстрей!

Справа от Дэна бежали двое игроков Нью-Орлеан и один Аризоны, левее четыре игрока Аризоны.

– Бегите!

Огромный пласт земли, за долю секунды исчез в бездне. Дэн успел прыгнуть, а игроки Аризоны, бежавшие немного позади, с диким воплем нырнули в пустоту.

Еще один толчок и протяжный стон – как будто чудовище гигантских размеров, сделало протяжный выдох.

Не удержавшись на ногах, Шон повалился на искусственный газон. Лежа он увидел, как Дэн, едва добежав до края поля от толчка также упал на землю, а затем откуда-то сверху на него приземлилась огромная металлическая труба. Брызнула кровь. Секунду назад на лице Дэна было облегчение – а теперь сплошное кровавое месиво.

В глазах Шона потемнело, а в ушах пульсировала боль. Он попытался подняться на ноги, но почва бесновалась, и сделать это было невозможным. После третьей безуспешной попытки, Шон начал ползти на четвереньках. Повсюду разбегались трещины, непрерывно увеличиваясь в размерах и ему казалось, что еще секунда, и он исчезнет в бездне.

Земля под коленами задрожала сильнее, подпрыгивая вверх, вниз – Шон сделал усилие, и откатился в сторону. В футе от него, на том месте где он был секунду назад, вверх взметнулось облако пыли и дыма, а затем все исчезло внутри земли.

Шон, промокший от пота, тяжело дыша полз дальше, двигаясь вдоль полуразрушенных трибун, вокруг были разломанные ограждения, разбитые сиденья, тела людей…

Он замер – впереди, в двух ярдах от него он увидел, окровавленное тело мальчика – неестественно вывернутая шея, раздробленная кость, торчащая наружу, выражение ужаса на лице – это был сын губернатора – тот самый мальчик, что исполнял гимн страны перед игрой.

Откуда-то сверху, послышался жуткий лязг. Шон поднял голову.

Стальные конструкции, поддерживающие стены и купол начали медленно оседать, а вместе с ними, с ужасающим грохотом и весь стадион.

Шон понял.

Все понял.

Ему не выбраться.

Он сел прислонившись к покрытой извилистыми трещинами стене и тыльной стороной руки вытер пот с лица. Костюм был изорван, а рубашку покрывали пятна крови от порезов, однако сейчас это волновало меньше всего. Шон достал кулон, висевший у него на груди и бережно открыл верхнюю крышку. Там было небольшое цветное фото его жены. Она погибла пять лет назад в автокатастрофе, когда они отдыхали в Палм-Бич, штат Флорида. С тех пор где бы он не находился – изображение любви всей его жизни было всегда при нем. Шон провел кончиком указательного пальца по ее лицу: растрепанные волосы, немного раскрасневшееся лицо, а глаза сияли от восторга.

Шон улыбнулся. По его щекам катились слезы.

В следующее мгновение мир померк.

Метайри.

Штат Луизиана.

Мост-дамба через озеро Пончатрейн.

Один из самых длинных мостов в мире через водное пространство. Мост состоит из двух параллельных дорог, длина наибольшей из которой составляет почти 24 мили. Мост соединяет городки Метайри и Мандевилл, предоставляя быстрый доступ к Новому Орлеану.

Синди проезжала через этот мост каждый день, поэтому, на автомате заплатив три доллара за проезд, она помчалась с максимально разрешенной скоростью в 65 миль в час, по направлению к Мандевиллу, небольшому городку, где она временно проживала в доме своей сестры.

Обычно проезд в такое позднее время занимал не более двадцати минут, поэтому расслабившись, и удобно откинувшись на спинку водительского сиденья, Синди включила радио.

Ей пришлось отчаянно вдавить педаль тормоза в пол, когда минуту спустя автобус впереди нее повело в сторону, и столкнувшись с фургоном он остановился.

Синди не сразу поняла в чем дело, но затем почувствовала. Мост дрожал. Впереди на бетоне показались трещины. Автомобили сзади и спереди стали останавливаться.

Синди, оставив ключи в зажигании, медленно вылезла из Форда. Земля под ногами тут же покачнулась, и ей пришлось ухватиться за дверцу автомобиля, чтобы не упасть.

Землетрясение?

От сильного толчка тяжелый автобус повело и Райан, что есть силы крутил руль, пытаясь справиться со взбесившийся машиной. Наконец ему это удалось, и автобус, столкнувшись с ехавшим левее впереди фургоном остановился.

Автобус подпрыгнул. Не от столкновения. Райан замер. Пассажиры позади него тоже притихли, прильнув к окнам.

Автобус раскачивало как на качели.

Райан увидел, как в двух ярдах от него, старый мустанг стал уходить под землю. Бетонное покрытие моста впереди него сначала покрылось гигантскими трещинами, а затем стало оседать.

Сзади началась паника. Пассажиры увидели тоже, что и он.

Побелевшими пальцами водитель открыл дверь автобуса и крикнул:

– Бегите!!!

Повторять не нужно было. Обезумев от страха, толпа ринулась наружу.

Фургон впереди него начал медленно сползать вниз. Затем, с гигантским грохотом пласт бетона исчез, а за ним и фургон, отчаянно сигналя, понесся вниз, в воды озера Пончатрейн.